Изображения
Цвета
Новости
Разрушитель традиции
23
ноября 2023
«Ведь, коль лежащему вне, за пределами нашего мира,
Нету пространству границ, то старается ум доискаться.
Что же находится там, куда мысль устремляется наша,
И куда дух наш летит, подымаясь в паренье свободным».
Лукреций. О природе вещей
(К. Пендерецкий. Космогония)
23 ноября исполняется 90 лет со дня рождения польского композитора, дирижера и педагога Кшиштофа Пендерецкого.
Музыку второй половины XX в. трудно представить себе без творчества польского композитора Кшиштофа Пендерецкого. В нем наглядно отразились противоречия и поиски, характерные для послевоенной музыки, ее метания между взаимоисключающими крайностями. Стремление к дерзкому новаторству в области средств выражения и ощущение органической связи с культурной традицией, уходящей в глубь веков, предельное самоограничение в некоторых камерных сочинениях и склонность к монументальным, почти «космическим» звучаниям вокально-симфонических произведений. Динамизм творческой личности заставляет художника испытывать «на прочность» разнообразные манеры и стили, овладевать всеми новейшими достижениями техники композиции XX в.
К юбилею композитора публикуем фрагменты из статьи его ученика Кшиштофа Мейера «Кшиштоф Пендерецкий. Штрихи к портрету молодого музыканта», опубликованной в журнале «Музыкальная академия», выпуск №2 (770), 2020 г.
«Пендерецкий вошел в музыкальный мир как разрушитель традиции, композитор, свободный от устоявшихся канонов. Он быстро отбросил выработанные поколениями формы, традиционную инструментовку, пренебрег гармонией и мелодией — и очаровал публику необыкновенным звучанием своих произведений. В поисках новых красок он весьма нетрадиционно стал использовать инструменты и человеческий голос. Вначале казалось, что Пендерецкий пополнит ряды композиторов, сосредоточенных вокруг курсов новой музыки в Дармштадте, но он очень быстро пошел своим путем, пояснив позже: «Их интересовали главным образом точки, а меня — линия». Композитор стал создавать произведения, которые музыковеды окрестили сонорными (от французского слова sonore — звуковой).
Его изобретательность в особенности проявлялась в способах звукоизвлечения на струнных инструментах: указаниях играть то за подставкой, то на самой подставке или на струнодержателе, ударять кончиками пальцев или ладонью по деке. Иной, непривычной, была и нотация его партитур: без метра и даже без четкой записи ритма, с указанием продолжительности тактов в секундах.
<…>
Я рассчитывал на то, что он познакомит меня с новыми техниками, поможет узнать ключевые произведения тогдашнего авангарда. Между тем наши занятия зачастую вообще не имели непосредственной связи с музыкой. Пендерецкий мог, например, с большим воодушевлением говорить о современной литературе. Много времени он посвятил фильмам Ингмара Бергмана, которого считал одним из наиболее выдающихся современных режиссеров. Говоря об архитектонике музыкального произведения, он рекомендовал изучать Витрувия. Все это было очень увлекательно, однако… по понятным причинам меня не всегда в полной мере удовлетворяли эти наши встречи. Я питал естественную для студента надежду, что в случае каких-либо проблем в моих композиторских опытах он подскажет наилучшее их решение. Кроме того, наши уроки были нерегулярными, порой предельно короткими; на них, в сущности, сложно было обучиться композиторскому ремеслу. Судя по отзывам моих коллег, у них занятия с Пендерецким проходили так же.
За два года обучения у Пендерецкого у меня с ним состоялось ровно семь уроков. Вечно в разъездах, ужасно занятый, он не мог посвящать много времени студентам. Я на это особенно не обижался, поскольку быстро понял, что самостоятельность — одно из основных качеств, которыми должен обладать композитор.
<…>
Удивительная легкость, с которой он сочинял, позволяла ему находить время и для других занятий. Он продолжал преподавать, но прежде всего — дирижировал, причем с удовольствием обращался к великим симфониям и даже ораториям. Не сторонился он и участия в общественной жизни. Много лет занимая должность ректора Краковской музыкальной академии, в сложных ситуациях Пендерецкий пользовался своим авторитетом, чтобы «продавить» такие проекты, которые обычным способом было бы очень сложно провести через все идеологические препоны (при этом мы неоднократно убеждались, как полезна для искусства может быть склонность власть имущих кичиться знакомствами с известными деятелями культуры). У Пендерецкого также были самые разнообразные немузыкальные интересы; он, например, говорил, что его самое большое увлечение — деревья (спустя годы это проявилось в его Симфонии № 8 «Песни мимолетности»).
<…>
Сочинения Пендерецкого привлекали все новых и новых исполнителей, многие из которых обычно избегали современной музыки. Его произведениями дирижировали Герберт фон Караян, Юджин Орманди, Зубин Мета, Валерий Гергиев, Сейджи Озава, Станислав Скровачевский и Лорин Маазель. В них солировали такие звезды, как Исаак Стерн, Мстислав Ростропович, Анне- Софи Муттер, Жан-Пьер Рампаль и многие другие.
Пендерецкому заказывали музыку для особо торжественных случаев, таких как 25-летие Организации объединенных наций, 3000-летие Иерусалима, 200-летие независимости Соединенных Штатов Америки, 50-я годовщина окончания Второй мировой войны. Появлялись также произведения, написанные спонтанно, под влиянием событий, которые были для нас особенно важны в то время; именно так родился «Польский реквием». Что же касается опер Пендерецкого, то, слушая их, порой было сложно отделаться от ассоциаций с происходящим в окружающем нас мире; так было с «Дьяволами из Лудена», так произошло с «Королем Убю». И наконец, волею судеб автор ушел от нас именно в тот момент, когда зловещую актуальность приобрела его «Черная маска».
По материалам belcanto.ru , mus.academy и других открытых информационных источников.
Нету пространству границ, то старается ум доискаться.
Что же находится там, куда мысль устремляется наша,
И куда дух наш летит, подымаясь в паренье свободным».
Лукреций. О природе вещей
(К. Пендерецкий. Космогония)
23 ноября исполняется 90 лет со дня рождения польского композитора, дирижера и педагога Кшиштофа Пендерецкого.
Музыку второй половины XX в. трудно представить себе без творчества польского композитора Кшиштофа Пендерецкого. В нем наглядно отразились противоречия и поиски, характерные для послевоенной музыки, ее метания между взаимоисключающими крайностями. Стремление к дерзкому новаторству в области средств выражения и ощущение органической связи с культурной традицией, уходящей в глубь веков, предельное самоограничение в некоторых камерных сочинениях и склонность к монументальным, почти «космическим» звучаниям вокально-симфонических произведений. Динамизм творческой личности заставляет художника испытывать «на прочность» разнообразные манеры и стили, овладевать всеми новейшими достижениями техники композиции XX в.
К юбилею композитора публикуем фрагменты из статьи его ученика Кшиштофа Мейера «Кшиштоф Пендерецкий. Штрихи к портрету молодого музыканта», опубликованной в журнале «Музыкальная академия», выпуск №2 (770), 2020 г.
«Пендерецкий вошел в музыкальный мир как разрушитель традиции, композитор, свободный от устоявшихся канонов. Он быстро отбросил выработанные поколениями формы, традиционную инструментовку, пренебрег гармонией и мелодией — и очаровал публику необыкновенным звучанием своих произведений. В поисках новых красок он весьма нетрадиционно стал использовать инструменты и человеческий голос. Вначале казалось, что Пендерецкий пополнит ряды композиторов, сосредоточенных вокруг курсов новой музыки в Дармштадте, но он очень быстро пошел своим путем, пояснив позже: «Их интересовали главным образом точки, а меня — линия». Композитор стал создавать произведения, которые музыковеды окрестили сонорными (от французского слова sonore — звуковой).
Его изобретательность в особенности проявлялась в способах звукоизвлечения на струнных инструментах: указаниях играть то за подставкой, то на самой подставке или на струнодержателе, ударять кончиками пальцев или ладонью по деке. Иной, непривычной, была и нотация его партитур: без метра и даже без четкой записи ритма, с указанием продолжительности тактов в секундах.
<…>
Я рассчитывал на то, что он познакомит меня с новыми техниками, поможет узнать ключевые произведения тогдашнего авангарда. Между тем наши занятия зачастую вообще не имели непосредственной связи с музыкой. Пендерецкий мог, например, с большим воодушевлением говорить о современной литературе. Много времени он посвятил фильмам Ингмара Бергмана, которого считал одним из наиболее выдающихся современных режиссеров. Говоря об архитектонике музыкального произведения, он рекомендовал изучать Витрувия. Все это было очень увлекательно, однако… по понятным причинам меня не всегда в полной мере удовлетворяли эти наши встречи. Я питал естественную для студента надежду, что в случае каких-либо проблем в моих композиторских опытах он подскажет наилучшее их решение. Кроме того, наши уроки были нерегулярными, порой предельно короткими; на них, в сущности, сложно было обучиться композиторскому ремеслу. Судя по отзывам моих коллег, у них занятия с Пендерецким проходили так же.
За два года обучения у Пендерецкого у меня с ним состоялось ровно семь уроков. Вечно в разъездах, ужасно занятый, он не мог посвящать много времени студентам. Я на это особенно не обижался, поскольку быстро понял, что самостоятельность — одно из основных качеств, которыми должен обладать композитор.
<…>
Удивительная легкость, с которой он сочинял, позволяла ему находить время и для других занятий. Он продолжал преподавать, но прежде всего — дирижировал, причем с удовольствием обращался к великим симфониям и даже ораториям. Не сторонился он и участия в общественной жизни. Много лет занимая должность ректора Краковской музыкальной академии, в сложных ситуациях Пендерецкий пользовался своим авторитетом, чтобы «продавить» такие проекты, которые обычным способом было бы очень сложно провести через все идеологические препоны (при этом мы неоднократно убеждались, как полезна для искусства может быть склонность власть имущих кичиться знакомствами с известными деятелями культуры). У Пендерецкого также были самые разнообразные немузыкальные интересы; он, например, говорил, что его самое большое увлечение — деревья (спустя годы это проявилось в его Симфонии № 8 «Песни мимолетности»).
<…>
Сочинения Пендерецкого привлекали все новых и новых исполнителей, многие из которых обычно избегали современной музыки. Его произведениями дирижировали Герберт фон Караян, Юджин Орманди, Зубин Мета, Валерий Гергиев, Сейджи Озава, Станислав Скровачевский и Лорин Маазель. В них солировали такие звезды, как Исаак Стерн, Мстислав Ростропович, Анне- Софи Муттер, Жан-Пьер Рампаль и многие другие.
Пендерецкому заказывали музыку для особо торжественных случаев, таких как 25-летие Организации объединенных наций, 3000-летие Иерусалима, 200-летие независимости Соединенных Штатов Америки, 50-я годовщина окончания Второй мировой войны. Появлялись также произведения, написанные спонтанно, под влиянием событий, которые были для нас особенно важны в то время; именно так родился «Польский реквием». Что же касается опер Пендерецкого, то, слушая их, порой было сложно отделаться от ассоциаций с происходящим в окружающем нас мире; так было с «Дьяволами из Лудена», так произошло с «Королем Убю». И наконец, волею судеб автор ушел от нас именно в тот момент, когда зловещую актуальность приобрела его «Черная маска».
По материалам belcanto.ru , mus.academy и других открытых информационных источников.