Новости

«…это композитор, который по-новому определил
 границы между „человеческим“ и „механическим“…».
И. Стравинский

22 декабря исполняется 140 лет со дня рождения французского и американского композитора и дирижера, одного из пионеров электронной и конкретной музыки Эдгара Вареза.



Варез — один из самых радикальных новаторов в музыке ХХ века. Его творческие устремления и идеи 1920-х годов уже предвосхищают реалии музыки второй половины века, как, например, идеи создания музыки для электронных инструментов путем синтеза звука, пространственной музыки, подступы к сонорной технике или образцы конкретной музыки.
Язык Вареза 1920-х годов жесток и лаконичен. Тональности нет, зато много выразительных «формул», что позволило некоторым критикам именовать его произведения «музыкой фанфар, клаксонов и сигналов тревоги». В инструментовке автор предпочитал духовые, создающие типичный для него тембровый колорит: жесткое, сухое звучание.
Варез – автор уникальный – создатель необычного музыкального мира, парадоксально сочетающего полнокровную чувственность и рафинированную интеллектуальность. «Моей целью всегда было освобождение звука, открытие всего звукового универсума в музыке», — говорил композитор. Пути к «освобождению звука» в его творчестве многообразны. С одной стороны — отказ не только от тонально-функциональной системы, но и от ограничений темперации; с другой — повышенное внимание к различным параметрам звука и звучностей: тембру, артикуляции, плотности и т. д.; с третьей — увеличение роли новых инструментов и нетрадиционных инструментальных составов, применение электронных и конкретных звуков; наконец, мысли об использовании пространственных эффектов.
Одним из источников вдохновения Вареза были работы математика и мистика Юзефа Вроньского, авторству которого принадлежит определение музыки как «овеществления того разума, который содержится в звуках». Композитор, познакомившийся с музыкальной концепцией Вроньского в возрасте приблизительно двадцати лет, вспоминал, что она взбудоражила его воображение и подтолкнула к пониманию музыки в качестве «звуковых тел, движущихся в пространстве». В зрелые годы Варез неоднократно подчёркивал значение этой идеи для своего творчества: он заявлял, что его музыка основана на движении «независимых звуковых масс», «взаимопроникновения и взаимоотталкивания» которых призваны прийти на смену линеарности традиционного контрапункта. Кроме того, Варез был уверен в существовании «пространственного измерения» музыки, в котором с появлением новых инструментов станет возможно создавать «проекции звука». Он пояснял эту идею на следующем примере: «Я слушал Седьмую симфонию Бетховена в зале Плейель, где из-за неудачно рассчитанной акустики часто случаются звуковые неожиданности; и вот в трио скерцо мне <…> внезапно показалось, что музыка словно отделилась от самой себя и спроецировалась в пространство — это было до такой степени живо, что я осознал наличие у музыки четвёртого измерения. Возможно, это ощущение было вызвано слишком сильным резонансом в той части зала, где я занял свое место. Я не могу в точности сказать, почему, но именно этот феномен стал живым доказательством того, что я постиг очень давно, а именно <…> проекции организованного звука».
В тот же период, что и концепция Вроньского, молодого композитора увлекла книга физика и акустика Германа Гельмгольца «Учение о слуховых ощущениях как физиологическая основа для теории музыки». Описанные в ней опыты с сиренами привлекли внимание Вареза, причиной интереса которого были глиссандирующие мелодии этих устройств. Позднее композитор использовал сирены в инструментальных составах «Америк», «Гиперпризмы» и «Ионизации», однако действительное влияние «Учения о слуховых ощущениях» на творчество композитора было глубже: исследование составных элементов звука, проведённое в этой книге, помогло Варезу осознать звук как сумму всех его качеств (таких как высота, интенсивность, тембр), а закономерности распространения звука в пространстве, описанные Гельмгольцом, стали опорой для размышлений композитора над музыкальной формой.
Вот определение И. Стравинского, как воспринималась современниками музыка Вареза: «Его предшественники очевидны: Дебюсси. Его мелодии — всегда галльские... В 20-х годах я знал его как новатора-первопроходца, затем, в 50-х — как пророка „пространственной музыки“. Мне кажется, я понимаю, что он подразумевает под глубиной звука: некоторые звучания приходят издалека, как бы с концов спиралей — а близость и удаленность служат конструктивными факторами композиции...».

По материалам belcanto.ru и других открытых информационных источников.